35 килограммов
Глава 1
Боль.
Она пронзает затылок, пульсирует в висках, растекается по всему телу - будто кто-то вогнал тебе в череп раскалённый гвоздь и теперь методично проворачивает его. Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается, будто накрыто свинцовым покрывалом. В нос бьёт тошнотворная вонь - гниющая органика, помои, что-то ещё, от чего желудок сжимается спазмом. С трудом поворачиваю налитую свинцом голову чуть в сторону - только чтобы вздохнуть.
Где я?
Последнее, что помню: холодный ветер, тротуар под ногами, тряпичная, не привлекающая внимание сумка-авоська. Внутри - деньги. Три миллиона. За минуту до этого я шел по улице чуть ли не пританцовывая, хоть и на одной ноге. Квартира. Пусть и убитая халупа на окраине города - зато своя. Наконец-то. Десять лет копил армейскую пенсию, отказывал себе во всём, а теперь - вот оно, ключи от новой жизни. Больше никаких съемных углов. И тогда…
Удар.
Глухой, тяжёлый, сзади - по затылку. Вспышка белого перед глазами. Падение. Чьи-то руки, хватающие авоську из рук. А потом… ничего.
Тьма.
А теперь - это.
Я лежу на чём-то мягком и в то же время колючем. Мусор? Тряпьё? Похоже, меня выбросили, как ненужную ветошь.
Но как я остался жив?
Мысль проносится, горячая и нелепая. Удар был смертельным, я это знал ещё в тот момент, когда падал на асфальт. Так бьют, чтобы наверняка. Череп не должен был выдержать. Он и не выдержал - до сих пор в ушах этот хруст. Но вот же я - дышу, чувствую, бьюсь в липком ужасе.
Вдруг - шорох. Чьё-то сдавленное дыхание.
Рядом кто-то есть.
Мгновенный прилив адреналина заставляет веки дёрнуться, но я не открываю глаза. Притворяюсь безжизненным. Чьи-то цепкие пальцы скользят по моему боку, лезут в карман куртки. Вор. Пришел забрать то, что осталось?
Я резко переворачиваюсь на спину, хватаю незваного гостя за запястье.
- Отвали! - хриплю.
Другой рукой шарю в поисках костыля. Без него мне не подняться.
Надо мной - тень. Худое, грязное, неестественно вытянутое лицо с длиннющим носом, всклокоченные волосы, глаза, расширенные от испуга. Кожа. Красная. Из высокого лба выпирают два маленьких рога.
- Черт... Ты черт?
- Ты живой?! - сипло выдавливает он и дёргается, пытаясь вырваться. - О-отпусти. Отпусти, обезьяна - не то прирежу!
Я не отвечаю. Потому что в этот момент вижу небо.
И застываю.
Две луны.
Одна - большая, желтоватая, привычным серпом. Другая - меньше, с синеватым отливом, почти полная. Они висят рядом, холодные и чужие, заливая переулок мертвенным светом. Да и переулок какой-то странный. Узкий, с кривыми карнизами крыш. Двухэтажные деревяшки в каком-то грязно-германском стиле. Фахверк? Черт его знает, как называется. До ранения думал, что на пенсии себе такой же куплю. Где-нибудь в Нижней Саксонии. Ага, купил.
- Этого не может быть… - слова вырываются сами, голос звучит как чужой.
Вор пользуется моментом - вырывается и исчезает в темноте, но мне становится почти всё равно. .
Я мёртв.
Я должен быть мёртв.
Но вместо этого я здесь. Где-то, где две луны.
Боль в затылке снова накатывает волной, и я сжимаю голову руками, словно пытаясь удержать её от раскола. Шарю пальцами по затылку - там, где ударили. Ничего. Ни дыры, ни вмятины, ни крови. Даже кожа цела. И волосы какие-то пушистые. Непривычно длинные - у меня таких никогда не было. Может, это галлюцинация? Может, я в коме, и мой мозг рисует бредовые картины, чтобы спастись от небытия?
Но грязь под пальцами - липкая, холодная и реальная. Запах - слишком отвратительный, чтобы быть вымыслом. А эти две проклятые луны…
Да где же этот чертов костыль?! Неужели и его сперли?
Резким рывком сажусь. Руки ложатся на колени. Меня обдаёт жаром с живота до головы. Обе ноги на месте. Крепкие и здоровые.
Я встаю. Ноги дрожат, в глазах темнеет, но я не падаю.
- Где я? - спрашиваю вслух, но ответа нет.
Только ветер гуляет между стен, да где-то вдали раздаётся странный, протяжный вой - ни на один земной звук не похожий.
Топот ног за поворотом сменился грохотом. Воришка во что-то врезался, убегая от меня со всех ног.
Я мёртв.
Но я жив.
И этот мир - не мой.
Сколько сейчас времени? Поднимаю запястье к лицу – часов нет.
- Ах ты !@#ный выродок! – кричу я и бросаюсь следом за мерзавцем.
Эти часы мне отец подарил. Плевать, сколько они там стоят и насколько модные.
Я рвусь вперёд, едва успевая подумать. Ноги, крепкие и здоровые, отталкиваются от земли с непривычной силой. Каждый шаг отдаётся в висках, но это уже не та боль, что раньше - не хромота, не скованность, а просто адреналин, перехлёстывающий через край.
Вор, мелкий и юркий, мелькает впереди, петляя между узких улочек. За собой он волочит по земле огромную по сравнению с ним сумку. И как у него сил хватает тащить её? Его красная жилистая спина то исчезает за углом, то снова появляется, будто дразня. Не могу понять, карлик это или ребенок. Похож на существа из мультфильмов, что смотрел в детстве. Я бегу, и город вокруг меня оживает - не так, как в моих снах или книгах, а по-настоящему.
Переулки смыкаются над головой, словно щупальца. Дома - кривые, с резными ставнями и фонарями, горящими синим пламенем, - лепятся друг к другу, оставляя лишь узкие щели для прохода. Где-то сверху доносится смех, звон посуды, чей-то протяжный напев на языке, который я не понимаю. По крышам скачут тени - то ли кошки, то ли что-то покрупнее.
Я сворачиваю за угол и едва не врезаюсь в группу каких-то существ - высоких, с кожей цвета старого пергамента и длинными ушами, заострёнными, как у лисиц. Они переговариваются между собой, бросая на меня равнодушные взгляды. Один даже недовольно фыркает, когда я, спотыкаясь, задеваю его пестро вышитый плащ.
- Простите! - бросаю я на ходу, но они уже отворачиваются, словно я пустое место.
Чёрт тем временем юркает в арку, ведущую куда-то вниз. Я следую за ним, и меня накрывает запах сырости, специй и чего-то кислого. Под ногами хлюпает - то ли вода, то ли что похуже.
- Стой! - кричу я, но в ответ слышу только его сиплый смешок.
Он бежит, волоча за собой сумку Adidas. Теперь я хорошо могу её рассмотреть. Она бьётся о камни, цепляется за выступы, но он не отпускает её. У меня такой точно не было. Значит, в этом мире есть и другие как я?
Сердце колотится так, что кажется, вырвется из груди. Но я не останавливаюсь. Я чувствую, что способен на это. Моё тело – крепкое, сильное и молодое.
Наконец, в одном из тупиков - узком, зажатом между двумя домами, - я настигаю его. Дьяволенок оборачивается, его глаза, круглые и жёлтые, сверкают в темноте. Вблизи он оказывается совсем крошечным. Чуть выше метра ростом.
- Отстань! - шипит он и выхватывает нож. Лезвие блестит в свете двух лун.
Я не думаю. Тело само реагирует - шаг вперёд, захват запястья, резкий поворот. Черт под весом моего тела падает в грязь. Прижимаю его коленом, не давая пошевелиться. Нож звенит по камням, поблескивая грязным светом. Воришка взвизгивает. Снимаю у него с руки свои часы.
- Рука! Рука! Не ломай! - он ёрзает, пытаясь вырваться. - Без рук я сдохну!
Я сжимаю его запястье сильнее.
- Ты украл мои вещи, - шиплю я. Голос звучит чужим, низким, полным ярости.
- Отдам! Всё отдам! - он кивает, тыча свободной рукой в сумку. - Бери! Там твоё!
Я толкаю его и рывком поднимаюсь с земли. Сумка лежит между нами, полураскрытая. Рогатый, не сводя с меня глаз, пятится к стене.
- Я не хотел… - начинает он, но я перебиваю:
- Ты ударил меня по голове.
- Это не я! - он мотает головой. - Я просто нашёл тебя! Она! Она тебя принесла, а я просто нашёл. Ты уже лежал!
Я знаю, что он врёт. Или нет? Может, и правда не он. Но кто-то же сделал это. Кто-то ударил, кто-то украл мою жизнь.
Вор тем временем пользуется паузой. Он быстро нагибается, подцепляет с земли и швыряет мне в лицо комок вонючей слизи. Я слепну на миг. Рывком он подхватывает сумку у моих ног, закидывает себе на спину. Разворачивается, подпрыгивает, вцепляется в выступ на стене и начинает карабкаться вверх, словно ящерица.
Слизь жжёт глаза, но на неё нет времени.
- Стой! - я бросаюсь вперёд, хватаю лямку сумки.
- Отстань! - он дёргается, пытаясь выскользнуть, но я не отпускаю.
Лямка давит ему на шею. Он хрипит, начиная задыхаться.
- Да забери этот хлам! - вдруг взвизгивает он, выныривая из лямки. - Она всё равно не работает! Грогов хлам, всё из-за неё! Мама всегда говорила – от вещей обезьян одни беды…
Он разжимает пальцы, будто бы с неохотой, и исчезает на крыше, продолжая ругаться и бормотать что-то невнятное.
Я остаюсь один, сжимая в руках большую спортивную сумку. Тяну за молнию, она послушно открывается.
Внутри лежит всё, что он успел стащить: мои кошелёк, телефон, даже один кроссовок. Пуговицы. Какой-то пестрый бесполезный хлам. Моя фотография? Не помню, чтобы носил её с вобой. И ещё - золотой подсвечник, горсть монет с чужими лицами, какая-то безделушка, похожая на компас, но без стрелки. Несколько смятых листков бумаги. Разворачиваю один: «Баланс отрицательный. Пожалуйста внесите средства» - написано аккуратным убористым почерком. Ерунда какая-то. Комкаю бумагу и отбрасываю в сторону.
И только сейчас замечаю, что бегаю босиком. Ноги в грязи и царапинах, но не болят.
«Надо вернуться», - думаю я.
К той куче мусора. К тому месту, где очнулся.
Может, там ещё что-то осталось.
Может, там будут ответы.
Я возвращаюсь к той самой подворотне, где очнулся. Ноги сами несут меня сквозь узкие улочки, будто ведомые каким-то внутренним компасом. Воздух здесь густой, пропитанный запахом тухлятины чего-то кислого - как будто кто-то оставил мясо гнить под палящим солнцем.
Куча мусора на месте моего «пробуждения» теперь кажется ещё больше. Будто её специально разворошили, перекопали в поисках чего-то ценного. И среди этого хлама - они.